аукциона, — спокойно ответил Гаор.
И тут же получил пощечину.
— Не смей меня так называть! Для тебя я Мажордом. И я главный, я слежу за порядком в доме. Хозяин назвал тебя Рыжим. Воля хозяина священна. Но ты шофёр господина Фрегора. Понял?
— Понял… Мажордом.
Придраться к ответу Мажордом не смог. Или не захотел.
— Иди за мной и запоминай дорогу.
— А машина? — решил уточнить Гаор.
— Выполняй приказы и не задавай вопросов, — изрёк Мажордом и, резко повернувшись, пошёл к маленькой и совершенно незаметной издали двери под лестницей.
«Однако, и порядочки тут», — мысленно усмехнулся Гаор, идя за Мажордомом. Значит, это он должен меня учить. Интересно, чему? Полученная пощёчина не обидела его: Старший в своем праве, но… ладно, посмотрим, что дальше будет.
Коридор с тёмно-красной дорожкой во всю ширину, белыми стенами, множеством дверей и выходов на лестницы и в другие коридоры, был пуст и безукоризненно чист. Прямо-таки по-госпитальному. И, несмотря на чистоту, ковровую дорожку и натёртый до блеска паркет, почему-то неприятно напомнил Гаору окопы и ходы сообщений в Алзоне. Спустились на один пролёт. Здесь коридор был уже без дорожки, но тоже пуст, чист и с множеством ответвлений. Мажордом шёл быстро и молча. Гаор следовал за ним, не задавая вопросов. Видимо, его молчание понравилось, и, открывая дверь, которой закончился коридор, Мажордом сказал уже спокойно.
— Это рабская половина.
— Понял, Мажордом.
За дверью новая лестница, опять вниз на один пролёт, и коридор продолжился, но пол уже покрыт линолеумом. А впереди слышался гул голосов.
— Иди сюда, — Мажордом толкнул одну из дверей. — Это третья мужская спальня. Ты шофёр, но твоё место здесь.
В отличие от сторрамовской казармы вместо двухъярусных армейских коек хорошие кровати, между ними узкие двухстворчатые платяные шкафы, слева от изголовья маленькие тумбочки, на кроватях белоснежное, чуть ли не накрахмаленное белье. И заправлены… почти по-армейски. Гаор невольно присвистнул от удивления. Вот это да! Мажордом насмешливо улыбнулся.
— Учись, дикарь. Плохо заправишь — выпорю.
У Гаора зачесался язык объяснить этому… ладно, Мажордому, что, как заправлять кровать, он сам многих здесь поучить может. Но тут распахнулась дверь, в спальню вбежал высокий темнобородый и черноглазый мужчина в тёмно-серой рубашке и таких же брюках и… вытянулся перед Мажордомом, бросив руки по швам.
— Старший третьей спальни, Мажордом!
— Определи новокупку, Старший. Он личный раб и шофёр господина Фрегора. Хозяин назвал его Рыжим. Пусть поест, к Кастелянше я его сам отведу. И к порядку его приучи, а то он дикарь дикарём.
— Всё сделаю, Мажордом, — гаркнул Старший, выдерживая почти правильную стойку.
Мажордом милостиво кивнул и вышел. Гаор несколько озадаченно посмотрел ему вслед — он никак не ожидал таких порядков — и перевёл взгляд на Старшего.
— Эта твоя будет, — показал ему Старший на одну из кроватей. — Запоминай, тринадцатая от входа и слева. И ужинать пошли, всё остальное потом.
Гаор обрадовано кивнул.
Вслед за Старшим он вышел в коридор и мимо дверей — ещё спальни? Многовато что-то — вошёл в просторную, заставленную столами комнату. За столами сидели вперемешку мужчины, женщины, мальцы и девчонки. Все в тёмно-сером. Гаора несколько удивило сосредоточенное молчание, с которым все ели, так не похожее на весёлый шум у Сторрама или Корранта, и он поздоровался с порога.
— Мир дому и всем в доме!
К нему обернулись не так удивлённые, как испуганные лица. И Гаор понял, что допустил промашку. Но в чём?
Это ему тут же объяснил возникший перед ним разгневанный Мажордом.
— Ты это что?! По-дикарски болботать вздумал?!
Хлёсткая и по-настоящему сильная пощёчина подкрепила внушение. Этого Гаор никак не ожидал и растерялся. И тут же вторая пощёчина.
— Я из тебя поселковую дурь выбью! — бушевал Мажордом. — Ты у меня болботанье своё забудешь. Не смей, понял, не смей!
Но это он уже слышал. Тогда его бил… Ардинайл, глава фирмы, мухлевавшей с энергоблоками, и с теми же словами. Но то был свободный, а этот — раб, пусть и старший. Но устраивать драку со старшим в первый же вечер, когда ещё ничего и никого не знаешь… неразумно. Ну ладно, сочтёмся.
Его молчание и неподвижность несколько успокоили Мажордома.
— Ладно, хватит с тебя, — прекратил, наконец, избиение Мажордом. — Но запомни, ещё раз услышу, что ты болбочешь, выпорю. Понял… Рыжий?
— Да, Мажордом, — ответил Гаор.
— Старшая по кухне, — позвал Мажордом. — Покорми его.
К ним подошла высокая женщина в белом глухом фартуке поверх тёмного платья.
— Идём, — просто сказала она.
Она подвела к одному из столов на десять человек и указала ему место.
— Здесь будешь сидеть. Запоминай.
— Спасибо, — ответил Гаор и совсем тихо почти беззвучно закончил: — Мать.
Она словно невзначай погладила его по плечу и отошла со словами.
— Сейчас дадут тебе.
И почти сразу две девочки, лет по тринадцати, тоже в белых фартуках и тёмных платьях, принесли ему глубокую тарелку каши, ложку, маленькую тарелочку с двумя аккуратными ломтями хлеба и кружку с горячим чаем. Вся посуда была из дешёвого, но фарфора. Сидевшие за столом ели молча, не глядя на него, и, казалось, даже не заметили его появления: настолько были заняты едой. Было это игрой или, в самом деле, так, Гаор не стал проверять, а углубился в еду. Каша была овсяной, из хлопьев, хорошо сваренной, даже чуть подмасленной, хлеба можно было бы и побольше, зато чай сладкий. И ел он если не с удовольствием, то с аппетитом.
Сидящий напротив него светлобородый мужчина вдруг негромко почти шёпотом спросил его.
— Тебя откуда привезли?
— Из Дамхара, — так же тихо ответил Гаор.
— И родом оттуда? — спросил ещё один.
— Нет, из Аргата.
Судя по всему, говорить здесь о том, что он принятой криушанин, не стоило.
— А в Дамхар как попал?
Гаор даже пожал плечами, настолько вопрос показался ему глупым.
— Продали.
Соседи по столу кивнули.
— Я Беляк, — сказал светлобородый, — в садовой бригаде.
— Рыжий, — ответно представился Гаор, — шофёр.
Молчание все-таки не было полным, переговаривались, но тихо и только с ближайшими соседями. Это не очень приятно напомнило Гаору училищную столовую, особенно в дни дежурства особо придирчивых капралов, но… ладно, бывало и хуже, и капралов водили за нос, и другое начальство. Хреново, что Мажордом — раб, а значит, как бы свой, но это тоже вполне поправимо. Нарываться не стоит, а укорот, если надо, дадим.
Ужин заканчивался, по столовой бегали девчонки в уже клеёнчатых длинных, почти до пола, фартуках, собирая грязную посуду и протирая столы. Гаор, памятуя, что он здесь пока новобранец, делал всё, как соседи. Составил опустевшую посуду в ряд,
